Обзор СМИ
Апология угля.
27.11.2016
Отказ от угля сейчас несет больше экономических рисков, чем экологических и политических выгод
Идея создания безуглеродной зоны в Сибири, кажется, забуксовала. Если раньше назывались определенные и довольно близкие сроки введения тех или иных мер в рамках «декарбонизации» региона (2020, 2030-й годы), то на Восточном экономическом форуме полпред в ДФО Юрий Трутнев высказывался более аккуратно: решение будет принято «рано или поздно». В то же время, по данным «Коммерсанта», все ведомства, которым было дано поручение проработать проблематику, дали свои отзывы, и обсуждение темы закрыто.
Уголь — основа экономики
Думается, решающую роль в этом сыграл отзыв Минэнерго, выступившего категорически против. Дело в том, что экономические последствия «декарбонизции» могут оказаться для всей страны более серьезными, чем возможные экологические и политические выгоды. Более того, идея создания безуглеродной зоны явно бежит впереди утвержденной в 2009 году Энергетической стратегии развития России до 2030 года, которая определяет угольные месторождения Сибири как стратегические объекты и предусматривает изменение географии добычи углеводородов в России за счет вовлечения в эксплуатацию ресурсов Восточной Сибири и Дальнего Востока. «Несомненно, Россия останется ведущим игроком на мировом рынке углеводородов, будет активно участвовать в развитии рынков электроэнергии и угля, упрочит свои позиции в мировой атомной энергетике», — указано в стратегии.
Сейчас добыча угля ведется в семи из восьми федеральных округах страны, в 25 регионах, в десяти угольных бассейнах — Донецком, Печорском, Кузнецком, Минусинском, Канско-Ачинском, Иркутском, Хабаровском, Приморском, Сахалинском, Омсукчанском. При этом по уровню добычи Россия находится лишь на шестом месте в мире, пропустив вперед Индонезию, Австралию, Индию, США и Китай. Причем Китай добывает в полтора раза больше угля, чем все эти страны вместе взятые — 3,68 миллиарда тонн в год!
По доле угля в структуре топливно-энергетического баланса Россия тоже не «впереди планеты всей». Так, в Индии доля угольной генерации достигает 59%, в Японии — 30%, в Великобритании — 21%, в США — 18% и, наконец, 12% в России. Причем о значительном сокращении угольной генерации говорить пока рано: по данным Международного энергетического агентства (IEA) в период с 2010 по 2015 годы в 33 странах было построено 473 ГВт угольных мощностей.
Теплоэлектростанции, работающие на угле, разумеется, строятся вблизи месторождений, что позволяет существенно экономить на логистике. Поэтому неудивительно, что в Сибири и на Дальнем Востоке, где сосредоточены основные запасы российского угля, на долю углегенерации приходится 50% выработки тепловой и электрической энергии. Во многом благодаря угольным станциям тарифы на энергоресурсы в Сибири — самые низкие в стране. Если сравнивать с другими видами топлива, то при выработке одинакового количества ресурсов мазут оказывается в 13 раз дороже угля, а природный газ — в четыре. Наивно полагать, что переход на более дорогой теплоисточник не повлечет за собой рост тарифа для конечного потребителя. Угольные станции выигрывают у газовых еще и в величине условно-постоянных расходов, и в стоимости оборудования: газовые турбины и запчасти для них приходится завозить из-за рубежа, тогда как угольные производятся в родном отечестве.
Кузбасс против
Не секрет, что самый последовательный противник «декарбонизации» в любом ее виде — губернатор Кемеровской области Аман Тулеев. «Уголь невозможно отправить в нокаут, уголь был, есть и будет одним из ценнейших богатств человечества», — эту его фразу в последнее время цитируют особенно часто. Аналогичной позиции придерживается и глава Хакасии Виктор Зимин, который последовательно развивает угледобычу в регионе.
Кузбасские угольщики переживают не лучшие времена: цена на топливо на мировом рынке существенно снизилась, порой приходится продавать уголь ниже себестоимости, чтобы не потерять рыночную нишу и клиентов. Закрыть какое-то количество станций, работающих на угле (сейчас в России порядка 110 таких ТЭЦ и ГРЭС), — значит сократить добычу и ликвидировать рабочие места. Во многих регионах Сибири уголь занимает существенную долю в экономике (в Кемеровской области это основной источник благополучия), причем не только его добыча, но и вся цепочка, включая предприятия энергетики и углехимии, занимающиеся переработкой, транспортные предприятия (начиная с РЖД), которые перевозят уголь, а также компании, оказывающие услуги по ремонту оборудования, сервисные предприятия и множество других представителей малого и крупного бизнеса, которые в итоге получают деньги шахтеров, энергетиков и так далее.
Сокращение добычи повлечет за собой повышение цены на уголь — и на внутреннем рынке, и на внешнем, где российское «черное золото», даже несмотря на общее падение рынка, конкурентоспособно по цене и благодаря просевшему курсу рубля позволяет отрасли жить.
Надо еще учитывать следующее: шахту нельзя просто «закрыть на ключ» — из выработок (а их объем сопоставим с тоннелями московского метро) придется регулярно откачивать воду, проводить дегазацию, и оставлять сам объект без охраны нельзя.
Предприятия угольной промышленности являются градообразующими в 31 городе России, где совокупно проживают 1,5 миллиона человек. Сама угледобывающая отрасль насчитывает 148 тысяч рабочих мест, и еще примерно 500 тысяч человек работает в смежных областях — углехимии, энергетике, фармацевтической промышленности… Очевидно, что закрытие угледобывающих предприятий повлечет за собой серьезные социальные последствия: что делать с жителями моногородов? Как обеспечить их работой на местах или организовать переселение? Это весьма дорогостоящая затея, не реализованная ни в тучные годы, ни сейчас — при поддержке государства: программа переселения из моногородов, объявленная правительством страны еще в 2010 году, толком так и не заработала.
Солнце, воздух и вода
Той же Энергетической стратегией предусмотрено активное развитие возобновляемых источников энергии — речь идет о гидро-, ветро-, солнечной и других видах генерации (например, приливных станциях), не использующей ископаемые ресурсы в качестве топлива. У возобновляемой энергетики много плюсов: солнце, ветер и вода — «топливо» бесплатное и практически бесконечное. Правда, она имеет те же минусы, что и энергетика традиционная: высокий уровень условно-постоянных расходов и, как ни крути, влияние на экологию — ГЭС затапливают большие территории и меняют климат, солнечные станции влияют на уровень влажности и направление ветров, ветряные станции — источники шума и вибрации… В общем, однозначно полезных, эффективных и экологически чистых решений в энергетике на данный момент не существует, но можно говорить о целесообразности использования той или иной технологии в конкретных условиях. Известный красноярский эколог, директор организации «Плотина» Александр Колотов считает, что Эвенкия или Якутия — перспективные территории для развития возобновляемых источников энергии, способных заместить топливо, поставляемое в рамках северного завоза. Это снизит и нагрузку на экологию, и, вероятнее всего, тарифы: завоз мазута «на севера» — удовольствие не из дешевых.
Опять же, вывести из эксплуатации угольные станции и построить что-то другое можно, но какой объем замещения потребуется, сколько это будет стоить и в конечном итоге — кто за это заплатит?
Все взаимосвязано
Однако полностью заместить традиционную энергетику возобновляемыми источниками пока — при всем желании — не получится. Тепловая и электрическая энергия — продукт «скоропортящийся»: ее невозможно хранить и накапливать. Уровень выработки регулируется системным оператором в зависимости от уровня потребления: ввести дополнительный турбоагрегат в работу или вывести… Надо также учесть, что гарантировать нужное количество солнечных дней, необходимую силу ветра и уровень воды в реках может только небесная канцелярия, а она такими гарантиями не разбрасывается.
Гидроэлектростанции кроме непосредственно выработки электроэнергии выполняют важную функцию регулирования стока и обеспечения судоходства. Во время паводка их задача — грамотно снижать приливные пики, чтобы не затопило города, во время засухи — оставить в водохранилище столько воды, чтобы она покрывала уровень водозаборов, и в то же время сохранить необходимый уровень воды для прохождения судов. И в первом, и во втором случае станция снижает выработку электроэнергии, и дефицит мощностей покрывают традиционные генераторы — теплоэлектростанции, работающие на угле.
Так, в Сибири совсем недавно — в 2015 году — выработка на гидроэлектростанциях сократилась из-за низкого уровня воды на 20%, дефицит электроэнергии восполняли ТЭЦ и ГРЭС. В 2009–2010 годах, после аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, теплоэлектростанции региона также приняли на себя повышенную нагрузку, чтобы компенсировать остановку крупнейшей станции в стране.
Иными словами, энергетика — не та отрасль, где можно себе позволить резкие движения, не получив неожиданных социальных и экономических последствий. А уголь — не «хуже» и не «лучше»: это ресурс, использование которого укладывается в современные экономические реалии.
http://expert.ru/siberia/2016/36/apologiya-uglya/