Две стороны одной мечты

Кемеровчанин Геннадий Золотов за свою трудовую биографию успел изучить многие тонкости шахтерской профессии



Сначала — непосредственно добывая уголь, а затем в качестве сотрудника горного надзора. Он полный кавалер знака «Шахтерская слава». Сейчас — пенсионер, но за событиями вокруг угольной отрасли продолжает с интересом следить.

По стопам отца

— Жизнь так распорядилась, что мне было предназначено стать шахтером, — вспоминает он. — Наша семья жила в Киселевске, папа, Леонид Иванович, много лет отработал на шахте №12. Сначала заведовал там конным двором (а использование лошадей для перевозки угля до появления конвейеров и электровозов было обычным явлением), затем — стволовым. Да и город развивался тогда на добыче угля, профессия горняка была престижной. Так что после школы поступил в местный горный техникум. Выучился на горного мастера, затем около десяти лет отработал на той же шахте №12, дорос до начальника участка. Попутно обучился по направлению от шахты в Кузбасском политехническом институте на горного инженера.

К слову, у меня была возможность сменить род деятельности: являлся активным комсомольцем, участвовал в различных мероприятиях, конференциях, одно время был освобожденным секретарем комсомольской организации: сначала шахты №12, а затем и треста «Киселевскуголь». Но идеологическая работа меня в итоге так и не увлекла, предпочел вернуться на производство.

В 80-е меня пригласили в Кемерово — главным инженером на шахту «Лапичевская». Был ответственным за проходку и отработал на этом предприятии восемь лет. Возможно, мог и больше. «Лапа» была тогда на очень хорошем счету среди горняков — в конце перестройки одной из первых в Кузбассе начала торговать с Японией, на предприятии была введена пятидневная рабочая неделя, чего не было на других кемеровских шахтах. Неудивительно, что нашлось много желающих там поработать, но не всех брали… Однако в пору крутого излома истории нашей угольной промышленности одна из ведущих тогда шахт объединения «Северокузбассуголь» ликвидировали как нерентабельную, а попросту — взорвали. Хотя там запасы угля еще оставались. Взялись закрывать и другие кемеровские шахты…

Главное — безопасность

В этой непростой для человека, отдавшего 18 лет подземной добыче угля, профессиональной, да и жизненной, ситуации Золотова пригласили на работу в Кемеровскую районную горнотехническую инспекцию. Начальником.

Государственный горный надзор представлял к началу 90-х годов ХХ века сложившуюся систему мероприятий контроля технической безопасности в горной промышленности и в области охраны недр. Инспектора горного надзора имели право налагать штрафы и привлекать к ответственности нарушителей действующих правил ведения горных, геологоразведочных и маркшейдерских работ.

Но времена менялись, систему, как и новую Россию, лихорадило. Вот и для Золотова знакомство с новыми обязанностями начиналось непросто: в лихие девяностые у многих предприятий появились новые собственники, которые в первую очередь старались получить прибыль любой ценой, в том числе и сокращая выделение средств на защиту своих работников, на охрану труда. Одновременно в глубоком экономическом кризисе оказался весь минерально-сырьевой комплекс, где началась жестокая борьба за выживание…

На контроле у Золотова были не только угольные предприятия, но и Мазуровский кирпичный завод, Топкинский цементный завод, предприятия, ведшие добычу золота в Тисульском районе:

— В 90-е перед нами встала среди прочих такая проблема: заканчивались сроки эксплуатации оборудования. Значит, его надо было либо заменить, либо реконструировать. Однако тогда у многих предприятий не находилось средств даже на зарплаты сотрудникам. От инспекторов требовались немалые усилия, работа с собственниками, чтобы не допустить возможных ЧП.

На всех предприятиях мы прежде всего занимались вопросами обеспечения промышленной безопасности. Случаев, когда приходилось срочно реагировать, в те годы происходило немало. Например, на Кайчакском разрезе, который добывал бурый уголь — а это было единственное такое предприятие на весь Тисульский район — обнаружили, что в забое работает единственный, причем недоукомплектованный, старенький экскаватор. Сломайся он окончательно — что было бы неудивительно, учитывая предаварийное состояние техники — без отопления бы остался целый район! Наш инспектор сразу выдал предписание собственнику, и в итоге мы заставили его купить новый экскаватор.

На Кедровском разрезе по нашему требованию изменили схему буровзрывных работ — а там бывали случаи, когда взрывчатка попадала на кабель. Там же были обнаружены несертифицированные БелАЗы — у этих самосвалов не опускался кузов и рвал линии электропередачи. В связи с этим по инициативе нашей инспекции на автосамосвалы были внедрены сигнализаторы приближения к воздушной линии электропередачи — СПВЛ. Они, в частности, при необходимости могли блокировать движение машины с поднятым кузовом. А на экскаваторах внедряли ЯКУ-1 — модернизированную ячейку, которая служит для работы в сетях трехфазного тока и применяется для подключения питания и защиты электрооборудования мощных карьерных потребителей. При мне же началось на угольных разрезах внедрение системы ГЛОНАСС, позволяющей отслеживать местонахождение БелАЗов в режиме реального времени.

Хватало разных ситуаций не только на угольных предприятиях, бывших под нашим контролем. Так, когда из-за прекращения добычи золота в Тисульском районе затапливали шахту «Центральная», местные работники наотрез отказались выдать остатки неиспользованной взрывчатки — пришлось ехать туда, уговаривать людей не нарушать закон. А работяги — ни в какую! Их в общем-то даже можно понять, они уже без работы сидели, и непонятно, как жить дальше. Но все равно взрывчатку необходимо было изъять — пришлось писать представление в прокуратуру, только это помогло.

Золотов считает заслугой всей системы горного надзора, что все-таки удалось переломить отношение «новых русских» к вопросам техники безопасности, охраны труда и промышленной безопасности как к второстепенным. Собственники стали вкладываться в средства защиты, в дегазацию шахт, в новую технику. Правда, саму службу горного надзора при этом не раз реорганизовывали, навешивали и отбирали разные функции, ограничивали в правах инспекторов. Из Кемеровской районной инспекции Золотов перешел работать начальником отдела в Кузбасскую ГТИ, которая курировала уже всю Кемеровскую область, а оттуда — на пенсию, дослужившись до советника второго класса.

В декабре этого года Геннадий Леонидович собирается отметить свой 79-й год рождения. Его супруга Тамара Георгиевна — по профессии педагог, сейчас тоже получает пенсию. Вместе они уже более пятидесяти лет. Вырастили дочь. Леля, теперь уже — Леля Геннадьевна — окончила Кемеровский государственный университет. Правда, Кемерову она предпочла Москву, где продолжает сейчас работать на научной стезе — она кандидат исторических наук.

Александр ПОНОМАРЕВ


2024-МАЙНИНГ