Новый карьерный самосвал Shantui TEH160
прошел успешные испытания в Китае
Обзор СМИ
Угольный кризис 2025: есть решение?
14.04.2025
Угольный кризис — так описывают текущую ситуацию в отрасли и её представители, и независимые аналитики. Западные санкции, низкие цены, замедление темпов роста экономики Китая, сложности с логистикой сделали своё дело. По данным Росстата, по итогам 2024 года прибыль угольных компаний уменьшилась почти на 70%, а убытки увеличились в два раза.
Кто поверит в уголь?
Объём добычи незначительно вырос — на 1,3%, а вот экспорт снизился на 8%. Российская угольная отрасль, которая с честью держалась в условиях «зелёного» давления, сегодня переживает не лучшие времена. Стоит ли верить в уголь? Об этом в конце прошлого года говорили участники Российской энергетической недели.
Мы недооцениваем значимость угольной отрасли — эту мысль сегодня высказывают многие представители индустрии. Первый заместитель председателя комитета Госдумы Федерального Собрания РФ по энергетике Дмитрий Исламов напомнил, что коксующийся уголь — это питание металлургических заводов, необходимых для страны предприятий, особенно в нынешнее время.
В то же время уголь энергетический — это тепло и свет.
Да, в масштабах страны его доля в генерации не так велика — 13%, по данным чиновника. Но в Сибири и на Дальнем Востоке цифры уже другие: уголь — это каждая вторая горящая лампочка и почти 100% теплых батарей. И в этих регионах альтернатив ископаемому топливу фактически нет.
А ещё угольщики финансируют профильное машиностроение, порты, железную дорогу — отношения с последним ведомством непростые, но зависимость здесь взаимная. Всем названным участникам рынка нужно создавать свою инфраструктуру, и в результате угольщики опосредованно финансируют ещё и стройку.
К тому же в угольной индустрии работают порядка 150 тыс. человек. Добавим членов их семей и получим все 500 тыс. В одном только Кузбассе действует 151 предприятие — этими цифрами поделился губернатор региона. Только здесь есть 17 моногородов, которые полностью зависят от угольной отрасли, и живут в них 1,5 млрд человек — 60% населения области.
Если с угольной промышленностью что-то случится, по принципу домино посыплется вся эта цепочка. Хотя, почему если? Кузбасс уже потерял огромные суммы налогов, которые традиционно поступают в бюджет от угольщиков. Цифры такие: 87,9 млрд рублей получил регион в 2023 году и только 21 млрд рублей — за первое полугодие 2024 года, а это на 61% меньше, чем за аналогичный период прошлого года. Это внушительный спад и очевидный результат того, что как раз и именуют угольным кризисом.
Логистика как стоп-кран
Главным фактором, сдерживающим развитие угольной отрасли, все участники отрасли называют транспортную проблему. Неразвитость инфраструктуры тормозит экспорт: в Институте естественных монополий посчитали, что к 2030 году с учётом заявленных планов мы сможем вывозить на 20% меньше угля, чем будет требоваться рынку. А темп спроса на российское ископаемое топливо в 2023-30 годах превысит темп роста экспортных отправок железнодорожным транспортом в 1,5 раза. Вопрос очевиден: что делать?
Мы уже говорили, что сложившаяся ситуация особенно больно ударила по Кузбассу — главному угольному региону страны. Здесь, по данным губернатора Ильи Середюка, добывают половину всего российского угля и 65-68% (в разные годы этот показатель немного меняется) угля особо ценных коксующихся марок.
Для области это базовый сектор экономики: индустрия формирует 40% налоговых доходов бюджета региона. Выплат, как мы говорили, область недополучила. В минусе и сами компании: по данным Госстата, за 6 месяцев 2024 года убытки угольных предприятий увеличились с 19 до 64 млрд рублей.
А вот и результат в тоннах: в 2024 году в Кузбассе добыли на 7,3% меньше ископаемого топлива, чем в 2023, сообщил официальный телеграм-канал министерства угольной промышленности региона. Спад фиксировали на протяжении всего года. И причиной Илья Середюк назвал не только западные санкции, но и недостаточные пропускные способности железных дорог и высокую стоимость логистики.
«Мы, безусловно, зависим от надёжной работы „Российских железных дорог”. Общий объём погрузки за 8 месяцев 2024 года составил 117 млн тонн угля, что на 8% меньше аналогичного периода прошлого года. То есть мы можем добывать больше, можем ставить более серьёзные задачи перед производственниками, но мы не можем выехать», — подчеркнул Илья Середюк.
По итогам 2024 года экспорт угля из Кузбасса сократился на 10,4%, до 102 млн тонн.
Те же проблемы в Хакасии. По информации «Коммерсанта», в 2024 года объёмы добычи в регионе снизились на 6% относительно показателей прошлого года. А буквально недавно «Ведомости» опубликовали прямо-таки пугающие цифры: в январе и феврале экспорт угля из Хакасии в восточном направлении снизился на 50% по сравнению с аналогичным периодом 2023. Из республики вывезли 1,3 млн тонн, сложности коснулись как энергетического, так и коксующегося угля.
По мнению собеседников «Ведомостей», причина таких изменений — это новые правила недискриминационного доступа к железнодорожной инфраструктуре, которые вступили в силу с начала года
А экспорт угля нам нужен, уверен Дмитрий Исламов. Эксперт настаивает: это драйвер развития и источник инвестиций.
«Благодаря экспорту мы субсидируем цены на внутреннем рынке. Уберите экспорт — и стоимость энергоресурсов в России поднимется, потому что экономика должна работать. Поэтому экспорт нужно поддерживать», — подчеркнул чиновник.
Чтобы стабилизировать ситуацию, Илья Середюк предлагает продолжить заключать соглашения о вывозе угля между правительством Кузбасса и РЖД. В начале нового года стороны подписали такой договор, сохранив объём на уровне 2024 года — 54,1 млн тонн. Губернатор Кемеровской области отметил, что хорошо было бы иметь ещё и перспективные соглашения на будущие годы, чтобы «было, о чём разговаривать с добывающими компаниями», которые формуют свои планы на базе существующих логистических возможностей.
Соглашения РЖД с регионами обязательно нужно продлевать, поддержал главу Кузбасса Дмитрий Исламов. Также чиновник обратил внимание на тарифы. Он заметил, что с 2019 по 2021 годы они росли на доли процента, с 2021 по 2023 годы — на целые проценты, а сейчас речь идёт уже об увеличении на десятки процентов.
«И если всё это посчитать, вспомнить, что отменили понижающие коэффициенты, то окажется, что расходы добытчиков выросли в 4 раза — это больше, чем инфляция. Доля перевозки в себестоимости продукции — 70%, так что тарифы нельзя повышать, их снижать нужно. Стоит вернуть и понижающие коэффициенты, предоставлять скидки, чтобы угольщики везли максимальные объёмы и продавали уголь на экспорт», — считает г-н Исламов.
Госплан 2.0?
Рассуждая о том, что угольным регионам нужно заключать с РЖД контракты на более длительный период, чем на 1 год, участники дискуссии упомянули возможность использования опыта СССР. Госплан — это не такая плохая идея, если реализовать её с учётом современных реалий. К этому выводу приходят специалисты многих отраслей. Например, в № 1, 2025 нашего журнала мы приводили мнения на это счёт участников РМ-индустрии. Похоже, что «госплан 2.0» нужен и угольщикам.
Илья Середюк начал с того, что правительство Кузбасса заключило 10-летнее соглашение о тарифной политике с «Россети-Сибирь». Таким образом компания получила возможность планировать для этих тарифов будущие инвестиции. Так вот, было бы отлично, если бы такое же соглашение удалось заключить с РЖД, считает глава Кузбасса.
«И тогда я возвращаюсь в регион и говорю угольщикам: „Ребята, у вас есть перспектива по вывозу на 10 лет”. Говорю об этом компаниям, которые готовы инвестировать, создавать новые рабочие места, заниматься переработкой, строить обогатительные предприятия.
Дальше я собираю машиностроителей и говорю им, что 10 лет угольщики будут уверенно работать, потому что основная проблема решена. Нужно понять, сколько нам нужно единиц машин и оборудования.
Кузбасс выступал своего рода испытательным полигоном для европейских производителей, которые развивали угольное машиностроение. Сегодня мы видим, что нужно развивать свои предприятия. А для этого мы должны собрать все заводы и сказать им: „Так, на 10 лет всё понятно, вот столько нужно крепей, столько конвейеров и столько комбайнов”», — объяснил г-н Середюк.
Кузбасского губернатора поддержал Дмитрий Исламов, напомнив, что добыча угля — это производство, а оно не может работать без плана.
Даже условно «новые» угледобывающие регионы России: ДНР и ЛНР — уже столкнулись с проблемой вывоза добытого полезного ископаемого. Первый заместитель председателя правительства Донецкой Народной Республики Андрей Чертков прямо сказал, что основных сдерживающих фактора сейчас два: «тарифы на энергетику и тарифы на ж/д».
«Коллеги, мы возвращаемся к плановой экономике. Мы должны между собой договориться как минимум на десятилетие. Потому что, если у РЖД появляется какой-то проект, они увеличивают свою инвестпрограмму и повышают тарифы по всей стране. У нас точно такая же проблема, как и у всех угольных регионов», — сказал представитель ДНР.
«Думаю, что мы не возвращаемся к плановой экономике, мы идём вперёд и возвращаемся к здравому смыслу. Вы абсолютно правы: без соответствующего планирования ни одно производственное предприятие жить не сможет.
Мы все прекрасно понимаем, что с учётом сегодняшних реалий у нас изменилась логистика, но ехать на восточное направление хотят все. Я согласна с тем, что выходом из сложившейся ситуации будет надлежащее рациональное планирование, в том числе и в рамках долгосрочных договоров с РЖД примерно в том формате, который сейчас реализован в договорах на экспорт кузбасских углей. С точки зрения службы, это верное направление», — согласилась с представителями угольных регионов директор департамента ТЭК и химической промышленности ФАС России Елена Цышевская.
Другой путь
Можно, конечно, решить проблему и иным способом, хотя вариант этот подходит далеко не всем. Якутские угледобытчики предпочли не ждать, пока РЖД приведёт к ним необходимую инфраструктуру, а построить дорогу самостоятельно. Точнее, такой путь выбрала одна конкретная добывающая компания «Эльга». В СМИ Тихоокеанскую железную (ТЖД) дорогу уже называли «самой масштабной частной стройкой в стране», а глава Республики Саха (Якутия) Айсен Николаев сказал, что ТЖД — это ответ региона на проблемы Восточного полигона.
По данным главы республики, Якутия вырвалась на третье место в России по объёмам добычи угля — первые две строки рейтинга занимают Кузбасс и Красноярский край. Если в 2018 году в Якутии добыли 17,5 млн тонн, то результат прошлого года — 38,5 млн тонн. И это не предел: ожидается, что ТЖД позволит республике выйти на 80 млн тонн в ближайшие пять лет: 45 млн даст Эльгинский ГОК, 22 млн тонн — «Колмар», остальные объёмы распределятся между другими якутскими предприятиями. По словам Айсена Николаева, угольная отрасль сегодня является одним из локомотивов экономики региона.
«На самом деле, то, что сегодня совершила команда „Эльгауголь”, — это трудовой подвиг, по-другому я это назвать не могу. В 2022 году во время Санкт-Петербургского экономического форума я получил добро на этот проект.
Это были устные договорённости, которые потом уже оформили в поручение президента. За очень короткий срок в сложнейших условиях Якутии и Хабаровского края практически построена железная дорога длиной 531 км. Она позволит нам уже в ближайшие годы вывозить от 30 млн угля, планы акционеров — это 50 млн тонн.
Одновременно с железной дорогой в Хабаровском крае построен новый глубоководный порт Эльга. Его мощность — 30 млн тонн, в ближайшие годы это будет 50 млн тонн.
На востоке страны, в Якутии заработал самый крупный в мире угольный разрез, где добывают коксующиеся марки. И это всё происходит на наших глазах», — подчеркнул Айсен Николаев.
Вернуться к азам
Отметим также, что в нашем угольном полку прибыло: в состав России вернулись две республики с развитой добывающей отраслью. Здесь «черный алмаз» добывают ещё с XIX века (во всяком случае, тогда началось промышленное освоение запасов Донбасса), то есть речь идёт о старейшем угольном регионе страны.
По словам Андрея Черткова, сегодня угледобыча в ДНР переживает не лучшие времена: если в пиковый период, который пришёлся на 2014 год, объёмы составляли 10,5 млн тонн, то сейчас республика добывает порядка 3-3,5 млн тонн в год. В основном речь идёт об энергетическом угле, который приобретают местные объекты генерации.
«Понятно, что угольная промышленность — ведущая для нас сегодня отрасль. И мы возвращаемся к азам — снова учимся добывать уголь, но делать это в период СВО. Не прекращаются военные действия, бомбёжки шахт, объектов энергетической инфраструктуры, на которую враг нацелен», — рассказал г-н Чертков.
В ЛНР ситуация примерно та же. Министр топлива, энергетики и угольной промышленности Луганской Народной Республики Денис Ярош сказал, что структура, которой он сегодня руководит, находится «в самом тяжёлом состоянии».
«В ближайшие пять лет мы будем учиться добывать уголь безопасно и, я надеюсь, эффективно», — сказал чиновник, имея в виду, что шахты Донбасса предстоит привести к российским нормам, в том числе и в плане безопасности труда.
Главный процесс, который сейчас происходит в индустрии в ДНР, — это реструктуризация угольной отрасли: основные шахты уже переданы инвесторам. Последние до 2030 года обещают вложить в развитие предприятий 18 млрд рублей.
В ЛНР сценарий тот же. По словам Дениса Яроша, реструктуризация в ЛНР уже практически завершена — чиновник оценил результат в 95%. Спикер отказался называть текущие объёмы добычи, однако упомянул перспективные — 11 млн тонн в год. Запланированные инвестиции в отрасль должны составить 43 млрд рублей.
Представитель ЛНР назвал кадровый вопрос одним из основных на сегодняшний день: без шахтёров угольная отрасль работать не будет. Более 11 тысяч человек перешли на работу с государственных предприятий в частные. Им обещают повысить зарплаты: «порядка 80% составит рост у основных профессий», реализовать социальные программы — речь идёт об обеспечении жильём и обучении.
«Я регулярно посещаю предприятия, смотрю в глаза этим людям, и в последние месяцы вижу свет и надежду на те реформы, которые идут», — сказал Денис Ярош.
По словам Андрея Черткова, ДНР поддерживает постоянную связь с Кузбассом «как по добыче и технологиям, так и по людям»: несколько лет назад жители переезжали из Донбасса, а теперь часть из них возвращаются обратно.
Вопрос экспорта добытого угля для новых республик также актуален, подчеркнул спикер: «Наши бывшие партнёры делают так, чтобы не мы могли уголь продать, сейчас нам нужно ещё и вернуть деньги по экспорту, платёжная дисциплина хромает». ДНР, а также ЛНР пытаются наладить перевалку не через Новороссийский, а через Мариупольский порт — таким образом добытчики рассчитывают в числе прочего сэкономить на выплатах по тарифам.
Да данным «РБК», торговый дом «Донецкие угли», который управляем шахтами в ЛНР, прорабатывает разные варианты экспорта, чтобы не двигаться через Восточный полигон и Дальний Восток и не конкурировать с угольщиками из Сибири и Кузбасса.
«Ну и, конечно, мы рассчитываем, что наши ребята освободят ту часть Донбасса, где залежи угля в десятки раз больше — сегодня мы очиниваем их в 25 млрд тонн. Мы ещё не знаем, в каком виде враг оставит там эти шахты, но очень надеемся, что они тоже перейдут к нам», — сказал г-н Чертков.
Не время для пошлин
Вторая большая проблема угледобычи, которую также обсуждают на все лады, — это цены на ископаемое топливо. Илья Середюк уже говорил о снижающихся доходах представленных в индустрии компаний. По его словам, «сегодня практически все предприятия угольной промышленности работают с убытками, а в лучшем случае — с нулевой прибылью».
«Сейчас мы наблюдаем обвал цен на мировом рынке, это касается как коксующегося, так и энергетического угля. И правительство страны принимает решение: убрать экспортные пошлины на энергетические марки и на антрацит, а на коксующийся уголь — оставить. Это притом, что мы видим нулевую и даже отрицательную рентабельность весь второй и третий квартал 2024 года.
Более того, существует пошлина на коксующийся уголь, у нас в Якутии она действует ещё и на 90% добываемых энергетических углей марок Д и ДГ. Связано это с тем, что по квалификации Евразийской экономической комиссии они тоже считаются коксующимися. В итоге добывающие компании заплатили пошлины на сумму 5,6 млрд рублей „сверху”», — рассказал о ситуации в республике Айсен Николаев.
Чиновник считает, что экспортные пошлины на уголь — это в принципе «крайне неправильное решение». Он объяснил это тем, что изменение цены на этот ресурс — это циклический процесс: она то повышается, то снижается, и график выглядит как синусоида. Ошибочно пытаться снять сливки в период роста стоимости, потому что во время низких цен у добытчиков не будет подушки безопасности, которая обычно помогает им проходить эти сложные периоды. И ситуация, в которой оказались недропользователи сегодня, — это однозначно следствие принятия тех самых неправильных решений.
«Нужно экспортные пошлины по всему спектру обнулить, ввести меры поддержки, а в будущем про эти пошлины вообще забыть. Угольный бизнес уже многие десятилетия остаётся цикличным, и дальше так и будет», — подчеркнул г-н Николаев.
Примерно такое предложение сформулировал и губернатор Кузбасса, только он вышел с инициативой «отменить пошлины на уголь до момента выхода из кризиса».
Идею поддержал и Дмитрий Исмагилов, который также считает, что от пошлин и на энергетический, и на коксующийся уголь необходимо отказаться.
Обратимся к цифрам
На самом деле, вопросы цен на уголь, логистических сложностей и доходов добывающих компаний очень тесно связаны. Цифрами поделилась начальник центра ценовых индексов «Газпромбанка» Наталья Порохова. Она обратила внимание на то, что в то время, как силы российских экспортёров растут, доступные рынки сбыта сокращаются. По большому счёту, они сконцентрированы в трёх регионах: Китае, Индии и Турции.
Центр ценовых индексов начал свою работу с углём в начале 2023 года, и с этого времени цены на коксующиеся угли упали в два раза. Эксперт «Газпромбанка» объяснила это явление давлением со стороны как спроса, так и предложения.
«На главном рынке сбыта российских коксующихся углей, в Китае, сейчас наблюдается тревожная ситуация с финансовой устойчивостью сектора недвижимости: сокращается спрос на сталь, а за ним — и на коксующийся уголь. При этом со стороны предложения растёт конкуренция: на китайский рынок продолжает свою экспансию Монголия, возвращается Австралия со своими объёмами, и это тоже давит на котировки», — объяснила Наталья Порохова.
Ситуация с энергетически углями на этом фоне оказывается даже более позитивной: за тот же период цены упали только на 30%. Здесь проблема в следующем: Индия и Китай, куда мы стремимся поставлять свою продукцию, наращивают собственную добычу, к тому же растёт предложение со стороны других экспортёров.
Интересно, что динамика цен в разных портах заметно отличается. Если на Дальнем Востоке прошлым летом показатели почти не росли, то в южных портах они увеличились на 25% за считаные месяцы: произошло оживление на рынке Турции и сильно упали цены на морскую логистику угля.
А теперь вернёмся к вопросу о доходности угольного бизнеса — об этом уже говорили представители угольных регионов. Аналитики «Газпромбанка» зафиксировали удивительную ситуацию, в которой оказались кузбасские поставщики: доходность при поставках на запад и на восток сравнялась. Это притом, что ещё в начале года возить уголь на запад было просто убыточно.
Так что же важнее: цена на уголь или стоимость логистики? Центр ценовых индексов решил посчитать, сколько потратит на перевозку условный кузбасский экспортёр, который решил продать ископаемое топливо калорийностью 5500 кКал/кг в Китай через дальневосточный порт. 23% от стоимости каждой тонны он заплатит РЖД, 24% — грузовым операторам, 17% — за перевалку.
Итого на логистику уходит 64% от стоимости угля. Расклад при экспорте в Китай и Индию через западные и южные порты — а такие поставки есть — эксперт решила просто не называть, заявив, что там суммарный показатель будет ещё выше.
Кому нужен российский уголь?
И что же получается, круг замкнулся? Для развития угольной отрасли России нужен экспорт, но наращивать его крайне сложно: с одной стороны, логистические сложности, а с другой — нестабильный спрос и конкурентный рынок. Но, несмотря на это, аналитики строят очень позитивные прогнозы.
Совместное исследование провели аудиторская компания «Технологии Доверия» и один из крупнейших российских угледобытчиков, ООО «СУЭК».
Интересно, что сами аналитики назвали прогнозы неблагодарным делом: сбываются они крайне редко. Это подтвердил и модератор сессии, заместитель генерального директора АНО «Институт проблем естественных монополий» Александр Григорьев, который честно признался, что в своей диссертации об экспорте угля в АТР ошибся на целых 20%. Однако прогнозы относительно развития угольного рынка всякий раз оказываются излишне консервативными.
Так, директор по инфраструктурному и проектному финансированию, «Технологии доверия — консультирование» Ксения Климко рассказала, что за последние 10 лет, с 2015 года, мировой спрос на энергетический уголь вырос на 1,5 млрд тонн, и пик, по мнению эксперта, ещё не пройден. Это притом, что все последние годы аналитики, особенно европейские, изо всех сил стремились похоронить угольную генерацию, настаивая, что её роль будет снижаться с каждым годом.
Если обратиться к историческим данным, которые делало, например, Energy Information Administration — независимое агентство в составе федеральной статистической системы США, то окажется, что его авторы периодически недооценивали мировой спрос на уголь. Так, в 2023 году фактические объёмы превышали прогнозируемые в 1,5 раза.
Текущие прогнозы относительно будущего десятилетия тоже очень сильно отличаются. Однако большая часть аналитиков полагает, что в ближайшие 5-10 лет мировое потребление угля будет расти, и к 2030 году мы можем увидеть показатель 7,5 млрд тонн.
Откуда такие выводы? Основной драйвер — это, конечно, растущая потребность в электроэнергии. Аналитики не стали уделять много внимания коксующемуся углю, поскольку в металлургии ему просто нет альтернативы.
Что же касается угля энергетического, то Ксения Климко напомнила, что на сегодняшний день более 800 млн человек вообще не имеют доступа к электричеству, а это огромный потенциал. Конечно же, здесь подключатся и водная, и атомная, и альтернативная энергетика, но очень непохоже, что все они смогут вытеснить с рынка уголь.
Вспомним хотя бы тот факт, что вопреки всем громким заявлениям последнего десятилетия темпы ввода объектов угольной генерации превышали темпы вывода. Конечно, активнее всего энергетические мощности развивали Китай и Индия, но, как заметила Ксения Климко, в последние годы эта тенденция наблюдается и в других странах.
«Точками роста спроса на уголь мы видим, конечно же, Индию, Китай, Юго-Восточную Азию. Например, в Индии потребление электроэнергии на душу населения пока в три раза ниже, чем в среднем по миру. Стремительный рост численности населения, промышленности, темпов урбанизации говорит о том, что спрос на уголь в этой стране растёт быстрее, чем собственная добыча. Даже по самым консервативным оценкам любых международных агентств ожидается рост импорта именно в Индии», — рассказала Ксения Климко.
Вопрос в том, почему эти покупатели должны выбрать именно российский уголь. Директор по стратегии ООО «СУЭК» Роман Головин полагает, что у них просто не будет выбора. По расчётам добывающей компании, ведущие страны-экспортёры из топа-5 в ближайшие пять лет сократят объём экспорта на 130 млн тонн.
Причины у всех свои. Индонезия, по словам г-на Головина, поставляет преимущественно низкокалорийный уголь, который не подходит для современных станций. Выбывают старые энергетические мощности — снижается спрос на индонезийский уголь. В Австралии и США в угледобычу в последние годы инвестировали недостаточно, следуя зелёной повестке. Этот тренд сохраняется и сегодня, поэтому названные страны не наращивают объём предложения. В Колумбии банально заканчиваются запасы, а ЮАР переживает сложности со внутренней инфраструктурой.
«И в этом контексте у России есть уникальные конкурентные преимущества с точки зрения качества угля: как энергетического (низкая зольность, высокая калорийность), так и металлургического, где сравниться с нами может разве что Австралия.
Наша востребованность на азиатских рынках подтверждается тем фактом, что с момента введения санкций поставки российского угля полностью перестроились на них. Наша доля в Китае выросла с 10 до 20%, в Индии — с 4 до 13%», — подчеркнул Роман Головин.
Поэтому, считает эксперт, до 2030 года мы могли бы увеличить объём экспорта на 90 тонн и более. При этом г-н Головин признаёт, что текущую ситуацию иначе как кризисной не назовёшь, и финансовые показатели, которые мы приводили в самом начале, — яркое тому подтверждение.
«Поэтому ближайший год будет решающим для отрасли и потребует взвешенных, тонких и синхронизированных решений со стороны всех участников отраслевой цепочки: компаний, РЖД, регуляторов, стивидоров. Это нужно, чтобы не упустить окно возможностей: оно уникально и ограничено по времени», — настаивает спикер.
Он поддержал все предложения коллег: идеи, касающиеся тарифов, инвестиций в развитие добычи, импортозамещение и человеческий капитал.
Александр Григорьев считает, что в таких установках нет ничего нереалистичного, поскольку мировая карта добычи и поставок всё время меняется. Эксперт вспомнил тот период, когда Китай был экспортёром на пике 100 млн тонн, а информация о том, что Индонезия расширяет рынки сбыта, вызывала только недоумение.
«Это нормально, когда происходит то, что никто вообще не считал реальным», — отметил модератор.
Угольное светлое будущее
Прогноз развития угольной отрасли Министерства энергетики России, прописанный в энергостратегии, также получился очень оптимистичным. Заместитель министра Сергей Мочальников с ходу заявил, что ни один долгосрочный прогноз — не только в угольной, но и в других отраслях — не сбывается. Да и вообще, все подобные документы создают с учётом определённого тренда. Александр Григорьев также полагает, что нам «не хватает амбициозности в оценке своих перспектив».
Начали в Минэнерго с того, что заменить уголь любыми другими ресурсами сегодня невозможно. Истории про возобновляемые источники энергии Сергей Мочальников назвал «сказками», добавив, что даже ВИЭ нужен резерв, и таковым традиционно называют именно уголь. Тем более что уже известно: уголь может быть и «чистым», и дело не столько в топливе, сколько в способе его сжигания.
Поэтому, согласно стратегии, объём добычи угля в России к 2050 году должен составить 600 млн тонн и более. Чтобы снизить производственные затраты, мы будем строить больше разрезов, кроме того, будут развиваться обогатительные мощности. Новыми кластерами станут Восточная Сибирь и Дальний Восток, и, собственно, в восточном направлении мы преимущественно и будем продавать добытое ископаемое топливо. Объём экспорта увеличится как минимум до 300 млн тонн, а доля России на мировом рынке оставит 25%.
«У нас всё для этого есть. Остались последние штрихи — договориться с коллегами из „транспортного цеха”», — уверен Сергей Мочальников.
Авторы стратегии проработали несколько сценариев, и названные 600+ млн тонн (конкретно 691 млн тонн к 2050 году) — максимальный из них. Базовый предполагает 485 млн тонн, а стресс-сценарий — 285 тонн, то есть значительное снижение.
«Он будет реализован, если в то время, пока мы с вами обсуждаем, появится некоторая новая технология, которая сможет в ближайшие 5-7 лет кардинально перестроить энергетику. Я верю в чудеса, но технологический прорыв так быстро не происходит», — уверен представитель Минэнерго.
Рассуждая о перспективах экспорта угля, спикер добавил к названным выше направлениям ещё и Африку, со странами которой, по его словам, уже идут переговоры. Ожидается, что к 2030 году численность населения здесь увеличится на миллиард человек, к 2050 году предполагается и дальнейший рост. Это притом, что сейчас 40% жителей континента не имеют доступа к электричеству.
«Кто-то скажет, что в Африке есть всё своё для развития энергетики. Да, но нужны время и ресурсы для того, чтобы это добыть. И здесь Россия может подставить плечо и привезти 30-40 млн тонн угля. Поэтому экспорт будет, в экспорт мы верим», — отметил г-н Мочальников.
Ключевых вызова спикер назвал два: удалённость крупнейших регионов добычи от ключевых рынков сбыта и ограничение провозных мощностей РЖД, — заверив, что вторую проблему «наверху» уже решают. Зато портовой инфраструктуры у нас с избытком: по данным эксперта, суммарно по стране профицит составляет 50%, так что здесь сложностей не ожидают.
Стратегия подразумевает и развитие углехимии, хотя основную ставку всё же планируют делать на геохимию, и расширение линейки продукции из угля: помимо топлива, это могут быть сорбенты, фильтры, удобрения и так далее. Интересно, что при всём этом Россия не намерена отказываться от установки на снижение выбросов парниковых газов: планируется сократить их объём на 25% к 2050 году относительно уровня 2019.
«Основная наша стратегическая цель по углю — это сохранение действующих позиций как внутри страны, так и на международной арене. У нас всё для этого есть: запасы, железная дорога, которую мы расширяем — есть поручение президента, социальная ответственность угольных компаний, портовая инфраструктура. Поэтому я верю в уголь», — заключил Сергей Мочальников.
Текст: Кира Истратова
https://dprom.online/mining/ugolnyj-krizis-2025-est-reshenie/?ysclid=m9gwts8s203831139
