С научным подходом и юмором
8 февраля отмечали День науки
А велика ли она, эта российская наука? По времени вроде немало, хоть и не первыми были во многом.
Праздник Дня науки приурочен к дате основания Российской академии наук и Академического университета, учрежденных по повелению императора Петра I указом правительствующего сената 1724 года. Но это триста лет назад. А что было почти век назад с нашей наукой и каков взгляд ученого на ее сегодняшнее состояние, «УК» побеседовал с Аркадием Инешиным, кандидатом технических наук, обладателем звания «Изобретатель СССР», бывшим инженером-механиком завода «Электромашина».
— Аркадий Павлович, вы родились в глухой сибирской деревне. Как вы оказались в науке? Почему она вас заинтересовала и каким был путь в эту науку?
— Родился я в Иркутской области, в деревне, но заканчивал семилетнюю школу при железнодорожной станции. Она называется «Половина». Географически станция как раз посредине пути между Москвой и Владивостоком. На станции все было рядом — детский садик, школа и железнодорожное депо.
— Предполагаю, что именно близость депо рассеяла страх перед техникой и пробудила любознательность. Я знаю истории, когда ныне ветераны шахтерского труда в детстве не знали электричества и боялись паровозов и автомашин.
— Да, не во всех деревнях люди были знакомы с техникой. А мы даже ходили от школы в то депо на практику. А по большому счету к технике меня приучил мой дядька, обслуживавший паровоз. Когда закончил школу-«семилетку». меня мать направила в Иркутск, доучиваться в «десятилетке». Жил я у дядьки. Он показал мне, где что, как ведется ремонт электротехники на паровозе. И как раз шла послевоенная электрификация всей страны. Дядьке нужно было осваивать новую технику. В его доме собиралось пять-шесть мужиков, они расстилали «портянки» технической документации, разбирались в ней. Ну и меня привлекали к этому делу. Короче, так вышло, что я лучше их знал, как работает электровоз. Дядька так и не стал переучиваться. Перешел на маневровые паровозы.
— Я слышал, что раньше в школах был отдельный предмет — «Логика». И это вовсе не про алгебру с геометрией? Так про что был этот предмет?
— У нас была алгебра, геометрия, тригонометрия. А логика — не совсем из этого ряда, хоть и рядом. Сложно в двух словах пересказать, что нам преподавали. Во-первых, объясняли, что такое логика, откуда она взялась. Разъясняли законы логики. Законы, которым должно подчиняться человеческое мышление и общение. Чтобы человек мог понять другого человека, независимо от его национальности, и вместе могли познавать окружающий мир, опираясь на логику. Так мне помнятся те уроки по логике.
Но более всего я сошелся с моими учителями в любви к шахматам. Мы много играли вместе. Постепенно я стал их обыгрывать. Они знали, что умный, и особо даже на уроках не спрашивали. Но в «столичной» иркутской школе-десятилетке, которая к тому же была мужской, конкуренция была очень жесткой.
В школе при опытах на физике я повредил зрение. Это потом сказалось. В Томский политех я поступал на физика-ядерщика. Очень это было популярное направление в 50-х годах. Только совсем недавно СССР создал свою атомную бомбу, вторым после США. Создался паритет. Уже в школе нам преподавали ядерную физику. Учителя рассказывали о том, что за ядерной физикой будущее. По экзаменам я прошел. Но «ядерщики» должны были пройти усиленную медицинскую комиссию. По зрению меня «зарубили».
Пошел в приемную комиссию, где мне сказали: баллы у тебя хорошие… знаешь, у нас как раз открывается новая специальность в направлении электротехники, иди туда. Пошел. Не домой же возвращаться? Так я попал на электротехнический факультет.
А поскольку специальность новая, то мы, студенты, помогали в создании лаборатории. Так я набил руку как наладчик лабораторного оборудования. Из-за этого меня в институте оставили преподавателем. Но через два года мне это надоело. Я поменял Томск на Новокузнецк, где тоже был институт по моему профилю. Далее был Ульяновск. Преподавал, но уйти в прикладную науку посчитал делом более интересным. И уже позже защитил диссертацию. Она называлась… ух, сразу не выговоришь: «Разработка и исследование систем электропривода с быстродействующими магнитными усилителями».
— Политика сказывалась лично на вас, на ученых в окружении?
— Так-то мы жили под лозунгом «коммунизм есть советская власть, плюс электрификация всей страны». Власть — она там сама собой, а мы занимаемся электрификацией. Хотя встречались случаи «электрофикции». Такая шутка у нас была. А если серьезно, то никакого особого гнета не было. Разве что без партийного билета было не попасть в аспиранты. Нужно было быть как минимум кандидатом в партию. Но мне подсказал умный человек из ульяновского политеха: раз ты делаешь изобретения, то иди к нам не как аспирант, а как соискатель.
— Сейчас институты зарабатывают в основном на заказах со стороны бизнеса. А в советское время как было?
— Тогда одним из основных направлений работы институтов было «выполнение хоздоговорных работ». То есть с предприятиями заключался договор на проведение исследований, каких-то работ, вплоть до изготовления опытного образца для передачи в производство. Все это оплачивалось. Но тут есть тонкость. Деньги были наличными и безналичными. С помощью таких хозработ мы государственные деньги обналичивали, и можно было содержать приличный штат и хорошие лаборатории. Хотя прямое финансирование шло от государства в приличном объеме. Но через заводы можно было заработать еще и дополнительно.
На каждом предприятии был БРИЗ. Знаете, что это такое? Бюро рационализаторства и изобретательства. Там работали в том числе и патентоведы, которые проверяли, не было ли подобного изобретения сделано в СССР или за рубежом. Кроме того, в БРИЗ собирались вопросы от руководителей подразделений предприятий, а любой мог выбрать вопрос и работать над его решением. Решил изобретательски — оформят патент.
В Прокопьевск я переехал работать на «Электромашину». Бывший однокашник позвал меня из Ульяновска в прикладную науку. Не жалею. Мне было интересно работать, изобретать. Кстати, мои семь патентов почему-то считаются секретными до сих пор. Попытался, знаете ли, встроиться в новую капиталистическую систему, свои патенты передать по наследству. Нельзя. Засекречены.
— Вот и перешли к современности. Что из себя сегодня представляет российская наука?
— Выражаясь марксистскими терминами, у нас произошла смена базиса. Была социалистическая страна, стала капиталистическая. Изменение базиса требует изменения надстройки. В том числе и науки как таковой. Раньше наука и так была раздербанена между ведомствами и министерствами, а теперь и вовсе на распутье. Так я могу судить из того, что мне доступно по открытым публикациям в СМИ. Наука начала теперь «пропадать» не в правительственных ведомствах, а в руках крупных монополий. Они дают деньги только на то, что соответствует их интересам, но ни копейки на интересы науки.
БРИЗы внедрять бесполезно. Слишком мала численность рабочих, инженеров на современных предприятиях, чтобы генерировать идеи. То ли дело «Электромашина» в шесть тысяч человек и «Электропром» в пятьсот. Да и общий уровень квалификации упал.
— У меня к вам вопрос как к представителю технической науки, как к «технарю». В 2018 году после послания президента РФ федеральному собранию западные СМИ писали: «Путин пугает НАТО мультиками». Речь шла о презентации новых видов вооружений, в том числе гиперзвукового. Прошло немного времени, и уже никто не вспоминает про «мультики». Уже многое оказалось реальностью. Но я тогда сомневался, откуда у нас такие научные разработки? Ну неужели мы можем такое? А вы что подумали?
— Если дадут денег, то что хочешь сделает наука. Шутки шутками, но поясню. Если науке дали денег, то она будет двигаться. И даже если будет двигаться по тупиковому пути, то «отрицательный результат — тоже результат». Теперь мы знаем, что там тупик, и будем искать другие пути.
— А если это секретные разработки, то никто никому не скажет про тот тупик. Пусть другие его штурмуют, тратя ресурсы?
— Получается так.
— Что вы думаете о сегодняшних научных кадрах?
— Старые в основном вымерли. Молодежь нацелена не на науку, а на некий успех. Наукой занимаются уж совсем ею «трехнутые», как мы иронично говорим.
— Есть внушающие надежды примеры в нашем городе?
— На «Горэксе», бывший ПЗША, налажено взаимодействие с прокопьевским филиалом КузГТУ. И смотрю, что в конструкторском бюро «Горэкса» стали появляться выпускники этого филиала, студенты там практику проходят. Там восстановлена связь обучающего института с производством. А это уже хороший задел на будущее.
— И последний вопрос. Как наука повлияла на вашу судьбу, понятно. А как она повлияла на ваш характер, мировоззрение?
— Из-за «порочных» наклонностей своего характера я и попал в науку, — смеется собеседник. — Поскольку в науке было побольше свободы действий. Знаете, какая была самая распространенная азартная игра в СССР? От полярных станций до армии? Шахматы. А шахматы приучают к определенному образу мыслей. Если ты научился решать шахматные задачи, то когда задача встречается из другой области, у тебя и мысли не возникает, что она может быть не решена. Подходишь так нагло — решение есть! Нужно только найти.
Игорь СЕМЕНОВ